Лечебное мыло своими руками - Самогон дешево и сердито Мастер Винтик. Всё своими руками!
Роман «Рядовой Иван Ященко». Рота, подъём! А снилась Ивану река, Омь, что в далёкой Сибири, ивы на берегу, удочка, поплавок на воде и погромыхивание грома — из-за леска на противоположной стороне реки наползала чёрная туча.
Астафьев- Царь-рыба.
Очень неплохая серия получилась у автора. Концовка ,правда,несколько смазана. Много сюжетных линий еще открытых.
Я без пряничка не сяду, Без орешка не ступлю; Я без милого не лягу, Без надежи не усну… И-идет ста-арец по-о-о доро-оге-е… И-идет старец по-о-о до-ро-о-оге-е!.. Черноризец до по широ-о-окой!.. Навстречу ему сам Господь Бог: «О чем ты, старче, слезно плачешь? Да и о чем ты возрыдаешь?
Аставьев «Царь-рыба» Less. Все чаще зовут туда на похороны и поминки -- много родни, много друзей и знакомцев -- это хорошо: много любви за жизнь получишь и отдашь, да хорошо, пока не подойдет пора близким тебе людям падать, как падают в старом бору перестоялые сосны, с тяжелым хрустом и долгим выдохом Однако доводилось мне бывать на Енисее и без зова кратких скорбных телеграмм, выслушивать не одни причитания. Случались счастливые часы и ночи у костра на берегу реки, подрагивающей огнями бакенов, до дна пробитой золотыми каплями звезд; слушать не только плеск волн, шум ветра, гул тайги, но и неторопливые рассказы людей у костра на природе, по-особенному открытых, рассказы, откровения, воспоминания до темнозори, а то и до утра, занимающегося спокойным светом за дальними перевалами, пока из ничего не возникнут, не наползут липкие туманы, и слова сделаются вязкими, тяжелыми, язык неповоротлив, и огонек притухнет, и все в природе обретет ту долгожданную миротворность, когда слышно лишь младенчески-чистую душу ее. В такие минуты остаешься как бы один на один с природою и с чуть боязной тайной радостью ощутишь: можно и нужно, наконец-то, довериться всему, что есть вокруг, и незаметно для себя отмякнешь, словно лист или травинка под росою, уснешь легко, крепко и, засыпая до первого луча, до пробного птичьего перебора у летней воды, с вечера хранящей парное тепло, улыбнешься давно забытому чувству -- так вот вольно было тебе, когда ты никакими еще воспоминаниями не нагрузил память, да и сам себя едва ли помнил, только чувствовал кожей мир вокруг, привыкал глазами к нему, прикреплялся к древу жизни коротеньким стерженьком того самого листа, каким ощутил себя сейчас вот, в редкую минуту душевного покоя